Главная » Судебная практика » Нельзя снижать компенсацию морального вреда за смерть семимесячного плода на том основании, что женщина может иметь других детей
a

Нельзя снижать компенсацию морального вреда за смерть семимесячного плода на том основании, что женщина может иметь других детей

Нельзя снижать компенсацию морального вреда за смерть семимесячного плода на том основании, что женщина может иметь других детей

logoff / Depositphotos.com

Размер компенсации морального вреда, причиненного внутриутробной гибелью ребенка в медучреждении, нельзя снижать немотивированным указанием на то, что данная смерть, во-первых, не повлекла утраты трудоспособности и репродуктивной функции матери, а во-вторых, не находится в прямой причинно-следственной связи с виновными действиями медперсонала. Снижение компенсации – в таких условиях – говорит о формальном подходе суда к рассмотрению спора о защите нематериальных благ, а сам подход разрушает смысл гражданского судопроизводства (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 13 мая 2019 г. № 53-КГ19-3).

Такую правовую позицию высказал ВС РФ, рассматривая дело об антенатальной гибели плода.

Несчастье случилось под выходные: будущая мама (на восьмом месяце беременности, с низкой группой риска) простудилась. Консилиум врачей – во вторник – заключил, что прогноз для жизни плода сомнительный, зависит от исхода оперативного лечения, при благополучном исходе хирургического вмешательства в дальнейшем прогноз для здоровья ребёнка благоприятный.

Поздно вечером в пятницу женщине внезапно стало гораздо хуже, она вызвала «неотложку», которая отвезла пациентку в краевой «инфекционный» стационар. Там будущую маму осмотрели инфекционист и гинеколог, поставили диагноз «другие острые инфекции верхних дыхательных путей множественной локализации», гинеколог не высказал никаких опасений о ребенке. На следующий день – то есть с самого утра субботы – женщина неоднократно жаловалась на плохое самочувствие по гинекологии и просилась на осмотр к врачу-гинекологу. Однако врач – сославшись на занятость – осмотрел ее только вечером. К этому моменту сердце ребенка уже не билось.

Впоследствии врачебная комиссия стационара рекомендовала наказать и гинеколога, и инфекциониста; гинекологу был объявлен выговор за нарушение стандартов оказания помощи, обследования и лечения больных, входящих в группу риска по материнской смертности, за нарушение пункта 2.22 части II должностной инструкции врача-акушера-гинеколога по оказанию экстренной помощи гинекологического отделения.

Экспертизы оказанной маме медпомощи (судебные и ЭКМП по линии ОМС) пришли к следующим выводам:

  • диагностические и лечебные мероприятия оказаны не в срок и ненадлежащим образом, а несвоевременный осмотр врача-гинеколога привёл к запоздалой диагностике антенатальной гибели плода (выводы ЭКМП);
  • были недостатки в лечении, в частности повторный осмотр гинеколога проведён только через 5 часов с момента появления клиники угрожающих преждевременных родов, инфекционист не оценил риски развития внутриамниотической инфекции и не назначил противовирусной терапии. Но наступление смерти плода с действиями/бездействием врачей не связано: она определялась биологическими особенностями развития острого инфекционного процесса у матери, задержка с осмотром гинеколога на несколько часов существенного значения в данном случае не имела, так как временной фактор не определял особенности патогенетических механизмов развития острой гипоксии плода (выводы СМЭ, назначенной следователем СКР);
  • были нарушения при оказании медпомощи, в частности не проведены необходимые обследования при поступлении матери в инфекционный стационар для выявления признаков внутриутробного страдания плода, а также при последующем её наблюдении, при появлении клиники угрожающих преждевременных родов. Пациентка несвоевременно была осмотрена гинекологом; инфекционистом не в полном объёме назначена медикаментозная терапия в соответствии с диагнозом ОРВИ. Наступление смерти плода напрямую не связано с действиями (бездействием) врачей. Однако правильное и своевременное лечение, своевременное установление внутриутробного страдания плода и принятие мер к своевременному родоразрешению снижало бы вероятность наступления антенатальной гибели плода, но полностью его не исключало, достоверно судить о том, что утром в субботу уже имела место антенатальная гибель плода, невозможно, так как отсутствуют аускультация, УЗИ, КТГ плода (выводы СМЭ, назначенной судом).

Опираясь на эти выводы, суд первой инстанции признал, что:

  • медицинская помощь была оказана женщине несвоевременно;
  • следствием дефектов оказания медицинской помощи явилась антенатальная гибель плода;
  • следовательно, сотрудниками стационара истице был причинен моральный вред, за который причитается компенсация;
  • при определении размера этой компенсации суд учел возраст пациентки, тот факт, что потеря ребёнка причинила ей глубокие нравственные и физические страдания, что халатность врачей по отношению к беременной противоречит принципам оказания медицинской помощи, и что гибель плода, являвшегося жизнеспособным, является тяжким последствием халатности;
  • размер компенсации морального вреда суд оценил в 1 млн 200 тыс. руб., штраф за недобровольное исполнение требований потребителя – в 300 тыс. руб.

Вскоре решение районного суда было изменено в апелляции. Краевой суд снизил размер компенсации и штрафа вдвое, указав, что:

  • основания для взыскания с больницы компенсации морального вреда, действительно, есть;
  • однако нет негативных последствий для физического здоровья истицы в виде утраты трудоспособности либо утраты репродуктивной функции;
  • а кроме того, нет прямой причинно-следственной связи между допущенными нарушениями и антенатальной гибелью плода.

ВС РФ категорически не согласился с этим, отметив следующее:

  • размер компенсации морального вреда определяется в зависимости от характера причинённых потерпевшему физических и нравственных страданий, а они оцениваются с учётом фактических обстоятельств, при которых был причинён моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего. То есть задача расчёта размера компенсации является сложной;
  • поэтому суд всегда должен приводить достаточные мотивы, оправдывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемую заявителю. В противном случае отсутствие мотивов будет свидетельствовать о том, что суды не рассмотрели надлежащим образом требования заявителя и не смогли действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения;
  • однако краевой суд, с одной стороны, согласился с выводами районного о том, что есть основания для взыскания компенсации морального вреда в связи с ненадлежащим оказанием медицинской помощи и не опроверг выводы о наличии причинно-следственной связи между действиями врачей и последствиями. С другой же стороны, краевой суд одновременно заявил об отсутствии прямой причинно-следственной связи, в связи с чем снизил сумму компенсации. При этом такой вывод суда апелляционной инстанции не мотивирован, в апелляционном определении не указаны доказательства, на основании которых суд апелляционной инстанции пришёл к такому выводу;
  • то же самое относится и к выводам о том, что спорный инцидент не повлек негативные последствия в виде утраты трудоспособности либо утраты репродуктивной функции;
  • следовательно, все упомянутые доводы суда второй инстанции не соответствуют положениям ст. 151, ст. 1110 Гражданского кодекса о принципах определения компенсации морального вреда;
  • наконец, как усматривается из апелляционной жалобы стационара, он и сам – хотя и назвал размер компенсации «завышенной», но не привел никаких доводов в защиту этого тезиса, и даже не указывал на те обстоятельства, в связи с которыми краевой суд снизил этот размер;
  • все это свидетельствует о формальном подходе суда апелляционной инстанции к рассмотрению настоящего дела, в котором разрешался спор, связанный с защитой нематериальных благ, что привело к нарушению задач и смысла гражданского судопроизводства, установленных ст. 2 ГК РФ, и права пациентки на справедливую, компетентную, полную и эффективную судебную защиту, гарантированную каждому ст. 8 Всеобщей декларации прав человека, п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, п.1 ст. 14 Международного пакта и гражданских и политических правах, а также ч. 1 ст. 46 Конституции РФ.

Итог: оставлено в силе решение суда первой инстанции.

Источник: garant.ru

Поделиться в vk
VK
Поделиться в facebook
Facebook
Поделиться в twitter
Twitter
Поделиться в telegram
Telegram
Поделиться в whatsapp
WhatsApp
Галкин Кирилл Олегович

Галкин Кирилл Олегович

Юридические вопросы по теме судов и недвижимости

Хотите получить бесплатную консультацию юриста?

Услуги агентства

Заказ обратного звонка!

Перезвоним быстро, конфиденциальность гарантируем.

Заявка отправлена!

Спасибо, скоро мы свяжемся с вами!